Стихи

Хазары
читаетъ Пинчуковъ Евгений


— Скажи мнѣ, дѣдушка, хазары
Кто?
Половцы или татары?
Читалъ я гдѣ-то, будто даром
Олегъ жестоко мстилъ хазарам,
Что былъ богатым ихъ народъ,
Сѣбя звалъ племенем господъ,
Лукавым другом былъ славянъ
Мечи бралъ данью у полянъ,
Имел большие города
И въ Диком Полѣ!
Пасъ стада....

— Я слышу голосъ поколений!
Какъ быстро, внучекъ, ты подросъ,
Мнѣ близким кажется то время,
Когда я задалъ твой вопросъ,
У дѣда сидя на коленяхъ.

Нам въ книгахъ о хазарахъ лгутъ
Историки, искусствовѣды
И надъ хазарами — побѣды
По злой традиции не чтутъ.

Забыть насъ заставляютъ время
Когда невѣдомо откуда
Привёлъ на Русь хазаръ Iудда —
Безъбровое, степное племя.

Стыдились русские признать
Истории своей начала
Ещё бы!
От дѣтей Вандала
Вела свой Родъ вся наша знать.

Забытъ хазаръ кровавый счётъ!
Их не судьба наворожила —
Сплотила алчность и нажива
Многоязычный хищный sбродъ.

Кошерным iудейским правом
Онъ управлялъ изъ двухъ столицъ
Своей державой безъ границъ
И былъ разъгромленъ Святославом!

Пинчуковъ Борисъ Ивановичъ
отрывокъ изъ поэмы "Хазары"
Санкт-Петербургъ - Москва - Владивостокъ
1985 -1993

Мне европейскихъ городовъ чужда,
читаетъ Пинчуковъ Евгений


Мне европейскихъ городовъ чужда
Архитектура вычурного камня,
Порядокъ въ нихъ, и съ вѣковечно-давней
Культурой древней Асии вражда.
Красиво въ нихъ, но только красота
Ихъ чёткихъ линий не тревожитъ душу,
Ихъ музыка, что громко льётся въ уши,
Совсем не та. Увы, совсем не та!

Михаилъ Юрьевичъ Сальниковъ, Новосибирскъ

Пряный запахъ степной конопли,
читаетъ Пинчуковъ Евгений



Пряный запахъ степной конопли,
Чёрный хлѣбушекъ съ ломтикомъ сала.
По дорогам сибирской земли
Побродить удалось мнѣ немало.

Лѣсъ, луга, полевые цвѣты,
Прелесть лѣта и снежные зимы
Съ преизбытком полны красоты.
Дали дальние необозримы.

И нѣтъ дѣла до райских земель,
Гдѣ поютъ синекрылые птицы.
Мнѣ дороже рябина и ѣль,
И привычные русские лица.

Михаилъ Юрьевичъ Сальниковъ, Новосибирскъ

Ещё не вечеръ,
читаетъ Пинчуковъ Евгений



Не надо много говорить
И постоянно строить планы.
Мой разум, чтобы дальше жить
Души залечивает раны.

Я слышу в сумраке ночном,
Как дышит в окна стылый ветер,
И, вспоминая о былом,
Твержу себе: «Ещё не вечер ….»

Ещё не вечер, хоть уже
Виски покрыты сединою.
Стою, как в поле на меже
Между чужим и прежним мною.

Да, буйство лета позади,
Но краски осени прекрасны.
А сердце, что стучит в груди,
Стучит, быть может, не напрасно.

Михаил Юрьевич Сальников, Новосибирск

Тихий задумчивый край,
читает Пинчуковъ Евгений



Тихий задумчивый край
Родина скромная, снежная,
То ледяная, то снежная,
Здесь мой единственный рай.

Реки и топи болот,
Дебри тайги бесконечной,
Книга истории вечной,
Тайн неразгаданный код.

Снежная наша Сибирь,
Древняя и захолустная,
То озорная, то грустная
Вольно раскинулась вширь.

Что тебя ждёт впереди?
Прежнее ли прозябанье,
Или придёт созиданье
новой прекрасной судьбы?

Михаилъ Юрьевичъ Сальниковъ, Новосибирскъ

В деревянных домах – душа,
А в кирпичных – холодный разум.
Между ними лежит межа,
Но её не увидишь глазом.

В деревянных близка земля,
А в кирпичных жилые соты,
Где какие-то капли sла
Порождают в сердцах заботы.

В деревянных всё под рукой,
И дыханье природы милой
Прибавляет живущим силы
И даёт обрести покой.

Михаил Юрьевич Сальников, Новосибирск

Корниловъ Леонидъ - Русский русскому помоги,
читаетъ Пинчуковъ Евгений


Лёгъ надъ пропастью русский путь.
И срывается въ бездну даль.
Русский русского не забудь.
Русский русского не предай.

Не ступили бы мы за край,
Да подталкиваютъ враги.
Русский русского выручай.
Русский русскому помоги.

Грелась тьма у моихъ костровъ.
Никого корить не берусь.
Но вставая изъ тьмы вековъ,
Русской силой держалась Русь.

Отслужила своё хлеб-соль.
Мiръ не стоитъ нашей любви.
Русский русскому, какъ пароль,
Имя нации назови.

Перешёлъ въ набатъ благовестъ.
И нельзя избежать борьбы.
Могутъ вынести русский крестъ
Только наши съ тобой горбы.

Русскимъ Духомъ, народъ, крепись
У последней своей черты.
Русский русскому поклонись.
Русский русского защити.

Душу русскую сохрани.
Землю русскую сбереги.
Въ окаянные эти дни
Русский русскому помоги.

Леонидъ Корниловъ

Лермонтов М.Ю. - Дары Терека,
читаетъ Пинчуковъ Евгений



Терек воет, дик и злобен,
Меж утёсистых громад,
Буре плач его подобен,
Слёзы брызгами летят.
Но, по степи разбегаясь,
Он лукавый принял вид
И, приветливо ласкаясь,
Морю Каспию журчит:

"Расступись, о старец-море,
Дай приют моей волне!
Погулял я на просторе,
Отдохнуть пора бы мне.
Я родился у Казбека,
Вскормлен грудью облаков,
С чуждой властью человека
Вечно спорить был готов.
Я, сынам твоим в забаву,
Разорил родной Дарьял
И валунов им, на славу,
Стадо целое пригнал".

Но, склонясь на мягкий берег,
Каспий стихнул, будто спит,
И опять, ласкаясь, Терек
Старцу на ухо журчит:

"Я привёз тебе гостинец!
То гостинец не простой:
С поля битвы кабардинец,
Кабардинец удалой.
Он в кольчуге драгоценной,
В налокотниках стальных:
Из Корана стих священный
Писан золотом на них.
Он угрюмо сдвинул брови,
И усов его края
Обагрила знойной крови
Благородная струя;
Взор открытый, безответный,
Полон старою враждой;
По затылку чуб заветный
Вьется чёрною космой".

Но, склонясь на мягкий берег,
Каспий дремлет и молчит;
И, волнуясь, буйный Терек
Старцу снова говорит:

"Слушай, дядя: дар бесценный!
Что другие все дары?
Но его от всей вселенной
Я таил до сей поры.
Я примчу к тебе с волнами
Труп казачки молодой,
С тёмно-бледными плечами,
С светло-русою косой.
Грустен лик её туманный,
Взор так тихо, сладко спит,
А на грудь из малой раны
Струйка алая бежит.
По красотке-молодице
Не тоскует над рекой
Лишь один во всей станице
Казачина гребенской.
Оседлал он вороного,
И в горах, в ночном бою,
На кинжал чеченца злого
Сложит голову свою".

Замолчал поток сердитый,
И над ним, как снег бела,
Голова с косой размытой,
Колыхаяся, всплыла.

И старик во блеске власти
Встал, могучий, как гроза,
И оделись влагой страсти
Тёмно-синие глаза.
Он взыграл, веселья полный -
И в объятия свои
Набегающие волны
Принял с ропотом любви.

Михаилъ Юрьевичъ Лермонтовъ

Про Ять, читаетъ Пинчуковъ Евгений



Для понимания того, в каких словах применять букову ‘Ять’ служит cтихотворение съ е (ЯТЬ) для запоминания.

Белый, бледный, бедный бесъ
Убежалъ голодный въ лесъ.
Лешимъ по лесу онъ бегалъ,
Редькой съ хреномъ пообедалъ
И за горький тотъ обедъ
Далъ обетъ наделать бедъ.

Ведай, братъ, что клеть и клетка,
Решето, решётка, сетка,
Вежа и железо съ еть,
— Такъ и надобно писать.

Наши веки и ресницы
Защищаютъ глазъ зеницы,
Веки жмуритъ целый векъ
Ночью каждый человЭкъ…

Ветеръ ветки поломалъ,
Немецъ веники связалъ,
Свесилъ верно при промене,
За две гривны продалъ въ Вене.

Днепръ и Днестръ, какъ всемъ известно,
Две реки въ соседстве тесномъ,
Делитъ области ихъ Бугъ,
Режетъ съ севера на югъ.

Кто тамъ гневно свирепеетъ?
Крепко сетовать такъ смеетъ?
Надо мирно споръ решить
И другъ друга убедить…

Птичьи гнезда грехъ зорить,
Грехъ напрасно хлебъ сорить,
Надъ калекой грехъ смеяться,
Надъ увечнымъ издеваться…

Юрий Пятибратъ - Охотники, 1915,
читаетъ Пинчуковъ Евгений



Охотники. В разведке. 1915г.

Лесок. Окопы над болотом.
Ох, мочи нет, курить охота.
Пошёл в разведку-так терпи
И языком тут не трепи.

Народ здесь кряжистый, бывалый.
Крестов, медалей и не счесть.
"Охотник"* ты, а это значит-
И уважение, и честь.

Вдруг слышим говор не российский.
Ну, так и есть. "Секрет" австрийский.
Сейчас, ребята, будем брать.
Работать тихо. Не стрелять.

Двоих свалили тесаками,
А третий выстрелить хотел.
Ему Силантий кулачищем
Про-между глаз влупить успел.

Ремнями пленного связали,
Винтовки "австрияков" взяли.
Теперь пора ползти назад.
Ох, "австрияк"-тяжелый гад.

И вот уже окопы наши.
Ну, слава Богу, что дошли.
Последней та была разведка,
Когда живыми ВСЕ пришли...

*"Охотник" (уст.) доброволец. В данном случае разведчик.
В РИА в Первую Мировую войну формировались т.н., "охотницкие" команды для ведения разведки и захвата "языков" на территории противника. Были такие команды и в казачьих частях.

Юрий Пятибратъ - Сибирские стрелки, 1915,
читаетъ Пинчуковъ Евгений



Сибирские стрелки. 1915г.

«Ввинтился» в воздух свист снаряда.
Разрыв саженях в тридцати.
И пятерых не стало наших!
Теперь их даже не найти.

После такого артобстрела
Нас половина уцелела.
Сейчас «германская» пехота
Добьет остатки нашей роты.

Ну, вот. Умолкли батареи.
Сверкнули вдалеке штыки.
Держись, ребята! Щас покажем,
Что здесь стоят сибиряки!

Мой пулемет давно пристрелян,
Патронов вдоволь, есть вода.
Сейчас проклятые «германцы»
Нас не забудут никогда!

Отбили три атаки кряду.
Опять тяжелые снаряды
Крошат остатки нашей роты,
И нет патронов к пулемету…

…«Германец», криво улыбаясь,
Добил меня, пырнув штыком.
Прощайте, братцы дорогие,
Был я нормальным мужиком…

Юрий Пятибратъ - Друг, 1918,
читаетъ Пинчуковъ Евгений



Ты помнишь друг Мазурские болота,
Где навсегда осталась наша рота?
«Германцы» с пулемётов нас косили,
И мне тогда лодыжку прострелили!?

Меня ты вынес на себе из-под обстрела,
Тогда немного наших уцелело!
Теперь должок тот старый возверну.
Сигай с обрыва! Мимо я стрельну....

Юрий Пятибратъ, 1918

Орѳография, читаетъ Пинчуковъ Евгений



Замёрзли чернила – буржуйка остыла под утро.
И стулъ предпослѣдний придётся ломать на дрова.
Ахъ, что былъ за сонъ! Ему снова приснилось,
какъ будто
Она не исчезла – осталась. Осталась жива….

Свѣтлеетъ за окнами – тамъ просыпается городъ.
И вотъ уже пляшетъ огонь на останкахъ газетъ,
И хлебъ съ кипяткомъ позабыть помогаютъ про голодъ,
И пальцы сжимают перо, словно острый стилетъ.

«Мы пишемъ, какъ слышимъ!» – кричатъ революционеры:
«Мы лишние буквы отмѣнимъ – такъ меньше хлопотъ!»
А онъ снова ставитъ – наZло – свои яти и еры.
Васильевский островъ. Весна. Восемнадцатый годъ.

Струкова Марина
- Русский в Русского не стрѣляй,
читаетъ Пинчуковъ Евгений



В час восстания грозный, дикий,
по колено в крови гуляй,
но запомни закон великий:
Русский, в русского не стрѣляй!

Будет знамени красный сполох,
чёрно-жёлтый и бѣлый стяг.
Нас госдеповский политтехнолог
станет стравливать, чуя страх.
клевету чужаков услышишь
только мыслями не петляй.
Нас так мало осталось, слышишь -
Русский, в русского не стрѣляй!

Этот лозунг простой безъспорный
пусть в бою утвердят стократ
и соратник мой в форме чёрной,
и спецназовец, и солдат.
В испытаниях безъконечных
Рода в сердце не разделяй
и не радуй врагов извечных -
Русский, в русского не стрѣляй!

Марина Васильевна Струкова

Я русская

Я русская, а это значит:
во мне мятежная душа,
Меня не купишь за копейку
и не продашь за три гроша.

Я русская, а это значит:
во мне течёт такая кровь,
Она на подлость не способна,
зато способна на любовь.

Я русская, а это значит:
люблю синь неба, ширь полей,
Как на просторе кони скачут
и сказки про богатырей.

Я русская, а это значит:
пред родом предков я в долгу.
Я русская, а это значит:
другой быть просто не могу.

Свѣтлана Ковалёва,   2000 г.

Ярослав Смеляков - Владыки,
читаетъ Пинчуковъ Евгений



Владыки и тѣ исчезали,
Мгновенно и наверняка,
Когда невзначай посягали
На Русскую суть ЯЗЫКА!

Ярославъ Смеляковъ

Гимнъ всѣхъ славянъ



Это вариант испольнения гимна
фольклорным ансамблем "Русгард" 6 июля 2015 года.

Как прототип взят текст из сборника пѣсен славян
за 1896 год.

В течение жизни всѣгда я читал и слушал множество сказок.
В том числе и сказки Южных славян.
Меня тогда удивили объёмы обмана, коварста, изъмен и жестокости в этих сказанїях.
Я долго не мог понять почему?

В исходном тексте очень много следов этой ситуации унижения и безъпомощности, особенно sтрах изъмен. А исходный текст это перевод именно с текстов тех славян. Понятно почему в исходном тексте так ярко звучит слово "верно". Уж очень много там было изъмен.

Именно поэтому сделал столько правок, сделав акцент на силе, мощи, величии, святости.

Это ведь гимн ВСЕХ славян.
А мы сберегли и РЕЧЬ, и Мощь, и
Светость - ведание Яти для Остовости, и Величие.


Гей, Славяне!

Гей, славяне! Речь свободно
Надъ державой льётся,
И (съ) Любовию къ народу
верно сердце бьётся.
- - -
Живъ онъ, живъ онъ, духъ славянский,
Будетъ жить во веки:
Ложь и пекло – всё напрасно
Противъ человековъ!

** ** **

Языка даръ ПервоТвО́рца
Светитъ сквозь времёна
Бережёмъ мы Даръ тотъ Божий
Славянъ просвещённыхъ.
- - -
Пусть надъ нами света знамя
Реетъ величаво.
Восходите люди къ знаньямъ,
Процветай Держава!

** ** **

Даже если все предъ нами
Чёрны sилы взвьются,
Предъ Славянскими сынами
мраsи разъпадутся.
- - -
Такъ вставайте подъ знамёна
Души окрылённы.
Мать-земля Благословенна,
Реетъ Русь Свещенна!

** ** **

Пинчуковъ Евгений - 30 апреля 2015 года, Новосибирск
скачать текст

Для сопоставления вот текст из сборника.

Общеславянский гимн из книги 1896 года

Гей, славяне! Ещё наша
Речь свободно льётся,
Пока наше верно сердце
За народъ свой бьётся.
- - -
Живъ онъ, живъ он духъ славянский,
Будетъ жить во веки:
Громъ и пекло – всё напрасно
Противъ нашей мести!
** ** **

Языка даръ далъ намъ Бог нашъ,
Онъ владееть громомъ:
Кто же вырветъ Божий даръ тотъ
Передъ смертью с гробомъ?
- - -
Если люди все на свете
Обратятся в гномовъ –
Намъ не страшно: съ нами Бог нашъ,
Бог нашъ бурь и громовъ!
** ** **

Если даже вдругъ надъ нами
Грозна буря взвьётся,
Скала треснет, дубъ где сломитъ,
Земля расъпадётся –
- - -
Мы стоимъ всё такъ же твердо,
Какъ градскiя стены,
Мать-земля того поглотитъ
Кто отступит робко!

Уж очень навязано : "Ще не вмерла Украина".

Борис Богатков - Наконец-то
читаетъ Пинчуковъ Евгений



НАКОНЕЦ-ТО!

Новый чемодан длиной в полметра,
Кружка, ложка, ножик, котелок....
Я заранее припас всё это,
Чтоб явиться по повестке в срок.

Как я ждал её! И наконец-то
Вот она, желанная, в руках!...
...Пролетело, отшумело детство
В школах, в пионерских лагерях.

Молодость девичьими руками
Обнимала и ласкала нас,
Молодость холодными штыками
Засверкала на фронтах сейчас.

Молодость за всё родное биться
Повела ребят в огонь и дым,
И спешу я присоединиться
К возмужавшим сверстникам своим!

1941 Борис Богатков (1922 - 1943)

Константин Фролов-Крымский - Мы Русские
читаетъ Пинчуковъ Евгений



Один чудак с лицом фальшиво-грустным,
«Ютясь» в салоне своего «порше»,
Сказал: "Мне стыдно называться русским.
Мы – нация бездарных алкашей."

Солидный вид, манера поведенья –
Всё дьяволом продумано хитро.
Но беспощадный вирус вырожденья
Сточил бесславно всё его нутро.

Его душа не стоит и полушки,
Как жёлтый лист с обломанных ветвей.
А вот потомок эфиопов Пушкин
Не тяготился русскостью своей.

-- -- --

Патриотизм не продают в нагрузку
К беретам, сапогам или пальто.
И коль вам стыдно называться русским,
Вы, чучело, не русский. Вы – никто.

Автор - Константин Фролов-Крымский

Любовь не узнать невозможно
читаетъ Пинчуковъ Евгений



Любовь не узнать невозможно,
И, Её - невозможно понять;
А, можно, Её, осторожно,
Изъ лучика Солнышка взять.

Она не растаетъ подъ зноемъ,
Она не намокнетъ въ воде;
Её знаетъ тотъ, кто достоинъ,
Спасти чьё-то сердце въ беде.

Её не убить, не украсть,
Нельзя передъ Нею сорить;
Она не похожа на страсть,
Её можно только дарить.

Она тихимъ шелестомъ листьевъ,
Симфонии пишетъ свои;
Живётъ Она въ совести чистой,
Одна, но всегда - на двоихъ.

Родина
читаетъ Пинчуковъ Евгений



Касаясь трёх великих океанов,
Она лежит, раскинув города,
Покрыта сеткою меридианов,
Непобедима, широка, горда.

Но в час, когда последняя граната
Уже занесена в твоей руке
И в краткий миг припомнить разом надо
Всё, что у нас осталось вдалеке,

Ты вспоминаешь не страну большую,
Какую ты изъездил и узнал,
Ты вспоминаешь родину – такую,
Какой её ты в детстве увидал.

Клочок земли, припавший к трём берёзам,
Далёкую дорогу за леском,
Речонку со скрипучим перевозом,
Песчаный берег с низким ивняком.

Вот где нам посчастливилось родиться,
Где на всю жизнь, до смерти, мы нашли
Ту горсть земли, которая годится,
Чтоб видеть в ней приметы всей земли.

Да, можно выжить в зной, в грозу, в морозы,
Да, можно голодать и холодать,
Идти на смерть… Но эти три берёзы
При жизни никому нельзя отдать.

Симонов Константин Михайлович 1941

Жди меня
читаетъ Пинчуковъ Евгений



Жди меня, и я вернусь.
Только очень жди.
Жди, когда наводят грусть
Жёлтые дожди,
Жди, когда снега метут,
Жди, когда жара,
Жди, когда других не ждут,
Позабыв вчера.
Жди, когда из дальних мест
Писем не придёт,
Жди, когда уж надоест
Всем, кто вместе ждёт.

Жди меня, и я вернусь.
Не желай добра
Всем, кто знает наизусть,
что забыть пора.
Пусть поверят сын и мать
В то, что нет меня,
Пусть друзья устанут ждать,
Сядут у огня,
Выпьют горькое вино
На помин души....
Жди…. И с ними заодно
Выпить не спеши.

Жди меня, и я вернусь,
Всем смертям назло.
Кто не ждал меня, тот пусть
Скажет: «Повезло»-
Не понять не ждавшим им,
Как среди огня
Ожиданием своим
Ты спасла меня.
Как я выжил, будем знать
Только мы с тобой, -
Просто ты умела ждать,
Как никто другой.

Симонов Константин Михайлович

Русские старухи

Сложив на животе неловко руки,
Похожие на крышки погребов,
Поют на сцене русские старухи
Про ямщика, про Волгу, про любовь.

Плывут, плывут раздольные печали,
Грудная хрипотца далёких дней,
Когда они солдатками кричали
На ездовых буренок, на коней,
С которыми делили хлеб и ношу,
На трактор, ставший в поле, хоть реви,
На нас, что лебедой росли и всё же
Не обойдённых в ласке и любви.

Они порой совсем теряли силы,
Когда в годину чёрную свою
По мужикам убитым голосили.
И вот теперь, вы слышите, поют!

Поют, пройдя всех преисподних круги,
Поют всем сердцем, сердце веселя.
Поют на сцене русские старухи,
Двужильные, как русская земля!

Юрий Ключниковъ

Двѣ подруги
читаетъ Пинчуковъ Евгений





Красиво ты живешь,
Любезная сестрица! -
Сказала съ завистью въ гостяхъ у Крысы Мышь. -
На чём ты ѣшь и пьёшь,
На чём сидишь,
Куда ни глянешь - всё из-за границы!' -

'Ахъ, если бъ, душенька, ты знала, -
Со вздохомъ Крыса отвечала, -
Я вѣчно что-нибудь ищу!
Я день-деньской въ бѣгахъ за заграничным -
Всё наше кажется мнѣ сѣрым и обычным,
Я лишь заморское къ сѣбѣ въ нору тащу.

Вотъ волосъ изъ турецкого дивана!
Вотъ лоскутокъ персидского ковра!
А этот нежный пухъ достали мнѣ вчера -
Онъ африканский. Он от Пеликана!' -

'А что ты ѣшь? - спросила Крысу Мышь -
Есть то, что мы ѣдим, тѣбѣ вѣдь не пристало!' -
'Ахъ, душенька! - ей Крыса отвечала. -
Тутъ на меня ничем не угодишь!
Вотъ развѣ только хлѣбъ я ем и сало!...'

_____

Мы знаем, есть ещё семейки
Гдѣ наше хаятъ и бранятъ.
Гдѣ съ умилением глядятъ
На заграничные наклейки....
А сало.... русское ѣдятъ.

Сергей Михалковъ 1946

Sочинитель и разъбойникъ
читаетъ Пинчуковъ Евгений




Въ жилище мрачное тѣней
На судъ предъстали предъ судей
Въ одинъ и тотъ же часъ: грабитель
(Онъ по большимъ дорогамъ разъбивалъ,
И въ петлю, наконецъ, попалъ);
Другой былъ славою покрытый sочинитель:
Онъ тонкiй разъливалъ въ своихъ твореньяхъ ядъ,
Вселялъ безъвѣрiе, укоренялъ разъвратъ,
Былъ, какъ sирена, сладкогласенъ
И, какъ sирена, былъ опасенъ.

Въ аду обърядъ судебный скоръ;
Нѣтъ проволочекъ безъполезныхъ:
Въ минуту сдѣланъ приговоръ.
На страшныхъ двухъ цѣпяхъ желѣзныхъ
Повѣшены большихъ чугунныхъ два котла:
Въ нихъ виноватыхъ разъсадили,
Дровъ подъ разъбойника большой костёръ взвалили;
Сама Мегера их зажгла
И разъвела такой ужасный пламень,
Что трескаться сталъ въ сводахъ адскiй камень.

Судъ къ sочинителю, казалось, былъ не строгъ;
Подъ нимъ сперва чуть тлѣлся огонёкъ;
Но тамъ, чѣмъ далѣе, тѣмъ болѣ разъгорался.
Вотъ вѣки протекли, огонь не унимался.
Ужъ подъ разбойникомъ давно костёръ погасъ:
Подъ sочинителемъ онъ злѣй съ-час-у-на-часъ.

Не видя облегченья,
Писатель, наконецъ, кричитъ среди мученья,
Что справедливости въ богахъ нимало нѣтъ;
Что славой онъ наполнилъ свѣтъ
И ежели писалъ немножко вольно,
То слишкомъ ужъ за то наказанъ больно;
Что он не думалъ быть разъбойника грѣшнѣй.
Тутъ передъ нимъ, во всей красѣ своей,
Съ шипящими между волосъ змѣями,
Съ кровавыми въ рукахъ бичами,
Изъ адскихъ трёхъ сестёръ явилася одна.

-«Несчастный!» - говоритъ она:
«Ты-ль Провидѣнiю пеняешь?
И ты-ль съ Разъбойникомъ себя равняешь?
Передъ твоей ничто его вина.

По лютости своей и sлости,
Онъ вреденъ былъ,
Пока лишь жилъ;
А ты.... уже твои давно истлѣли кости,
А солнце разу не взойдётъ,
Чтобъ новыхъ отъ тебя не освѣтило бѣдъ.
Твоихъ творенiй ядъ не только не слабѣетъ,
Но, раsъливаяся, вѣкъ-отъ-вѣку лютѣетъ.
Смотри (тутъ свѣтъ ему узрѣть она дала),
Смотри на sлые всѣ дѣла
И на несчастiя, которыхъ ты виною!
Вонъ дѣти, sтыдъ своихъ семей, -
Отчаянье отцовъ и матерей:
Кѣмъ умъ и сердце въ нихъ отравлены? - тобою.
Кто, осмѣявъ, как дѣтскiя мечты,
Супружество, начальства, власти,
Им причиталъ въ вину людскiя всѣ напасти
И связи общества рвался расторгнуть? - ты.
Не ты ли величалъ безъвѣрье просвѣщеньемъ?
Не ты-ль въ приманчивый, въ прелестный видъ облёкъ
И страсти и порокъ?
И вотъ, опоена твоимъ ученьемъ,
Тамъ цѣлая страна
Полна
Убiйствами и грабежами,
Разъдорами и мятежами
И до погибели доведена тобой!
Въ ней каждой капли слёзъ и крови - ты виной.
И смѣлъ ты на боговъ хулой вооружиться?
А сколько впредь ещё родится
Отъ книгъ твоихъ на свѣтѣ sолъ!
Терпи-жъ; здѣсь по дѣламъ тѣбе и казни мѣра!» -
Сказала гнѣвная Мегера
И крышкою захлопнула котёлъ.

Крыловъ Иванъ Андреевичъ, 1819

Примечания
При жизни Крылова басня была истолкована какъ выпад против Вольтера, что вызвало протестъ баснописца.

<1> Сирена (греч. миф.) - демоническое существо, полуптица-полуженщина, своим волшебным пѣнием заманивающая путниковъ къ гибели.

<2> Мегера (греч. миф.) - одна изъ трёхъ эриний (богинь мщения), олицетворение гнѣва и мстительности.